«Все великие дела делаются за пять минут».
Мимо проползает потрепанный жизнью троллейбус. Его татуированный бок бросает во все стороны этот лозунг. На меня пялится улыбчивая морда типичного офисного клерка. Его поднятый вверх большой палец, словно гордо расправленный флаг, внушает доверие и веру в успех.
Ирония. Все субъективно. Великие мысли рождаются в курилке!
Допиваю остатки успокоительного. Водка работает, как настойка пустырника. За прошедшие сто лет она часто меняла вкус. Уже не помню, когда это случилось в первый раз. Пытаюсь вспомнить тот красивый графин в барском доме. Понесло…
Да, я же рассказывал про отчеты и про обязанности, про филиалы, религиозных фанатиков, про «поле» и «ковер Всевышнего». Но я не рассказал про некоторые нюансы. Например, про то, как можно раньше срока, извиняюсь за выражение, «просрать очередное имя»?
«Делать газировку из молока», можно долго и безнаказанно. Тебя не тронут до тех пор, пока ты не предоставляешь конкретной угрозы для офиса. Так проканало и с бочками кваса. Просто хотелось оторваться с мужиками-заводчанами. А как насчет того, чтобы сделать что-нибудь посерьезнее? Например, вылечить соседа от рака позвоночника?
Он — отец семейства. В наборе жена и двое детей. Осталось два последних ежемесячных взноса за ипотеку. Пример для подражания, а тут такой «удар судьбы». Работает это так. Можно вылечить его одним щелчком пальцев. Раз — и готово. Ага. Только всегда есть нюанс. Ты наладил пробоину на одной стороне корабля, теперь появится пробоина на другой. За выздоровление примерного отца семейства в провинциальном городке Калачинск на группу студентов, отправившихся в поход из Юсдаля в Хернесанд, во время сильного порыва ветра упадет старое дерево. Все четверо выживут, но один повредит бедро, а троим поломает ноги. Так и живем. Это жестокий мир и за четвертое место здесь медалей не дают…
Хорошая водка. Финская…
Что дальше? А дальше все просто. Нужно написать отчет. В котором, прежде всего, указываются «мотивы проступка», далее заполняется графа о «количестве исцелившихся», и, конечно же, графа о «количестве пострадавших». Люди — не скот. Поэтому по головам здесь считать не принято, разве что в случае масштабных войн или эпидемий, в которых непосредственным организатором является «офис». Я видел пару таких документов с гербовыми листами и золотыми печатями… Зачем нам золотые печати? Зачем нам вообще эти пустые апгрейды, усложняющие трудовые будни? Лучше бы новый принтер поставили…
Хватит ворчать… Все-таки финны знают свое дело.
Закуриваю еще одну сигарету и усаживаюсь на мраморе поудобнее.
На чем я остановился? Ах, да. Отчет. Когда поставлены все нужные «галочки», твой наставник проверяет отчет и подписывает его для сдачи в архив, если все заполнено верно. А что делать, если были дети? А что, если это священнослужители? У каждого события свои тонкости, и их спектр очень широк. Легко запутаться, когда у тебя первое имя и первое задание. Программа «стажер-наставник» работает прекрасно, но, поверьте мне на слово еще раз: для тех кто наверху, все одинаково равны. Все!
Едем дальше.
Теперь самое интересное. Первое время я думал, что по каждому делу собирается соответственный консилиум. Они сидят с серьезными лицами, спорят, хмурят брови и в конечном итоге приходят к общему мнению. Ага, как же! Простейшая система «плюс-минус». Излечившийся от рака спины в Калачинске — один плюс. Пострадавшие в Швеции — семь минусов. Да. Шесть ног и одно поврежденное бедро. Справедливо? По мне, так не очень. Так заканчивается история, как в тысяча девятьсот девяносто шестом году от рождества Христова я потерял седьмое имя. Зато на свет Божий с «ковра Всевышнего» явился Олег Кораблев…
Поднимаюсь победоносно по лестнице. Пролет за пролетом. Долго и лень копаться в плеере, а то поставил бы соответствующую музыку для эпичности.
Оказывается, на пятом этаже все это время, сидели китайцы. Китайцы — молодцы. Сейчас без китайцев никуда. Китайцы сидят даже в ирландском филиале! Нет, я не расист, я только в Бога не верю. Но китайцев, и правда, много.
Шестой этаж. Два охранника увлеченно травят друг другу анекдоты. Кивнул головой одному из них в ответ.
— Ну, короче, слушай. Попадает кучка атеистов на небо. А там, вместо Всевышнего сидит секретарь. Секретарь приветствует не отпетых, встает со стула и заходит за дверь. «Владыка, к вам посетитель». «Кто на этот раз?» — уточняет Бог. «На этот раз атеисты, Всевидящий». «Ну, тогда скажи что меня нет». – Глаза рассказчика блестели пенным азартом. — Ха! Словил? Такого не слышал?
— Не слышал, — бормотал второй.
— «Скажи, что меня нет»! Ха!
Я до сих пор не знаю, он один из наших или прокачанный простолюдин? Кажется, его зовут Егор. Лицо кирпичом. Ох, уж эти крестьяне! Ярко седые и короткостриженые волосы показывают всю красоту армейской ауры.
Седьмой этаж. Навстречу идет женщина. На голове черный платок. Смотрит в пол. Кажется, плачет. Любопытство берет вверх. Заглянул в ее глаза. Их нет. Жаль. Не только потому, что проходил это пусть не самое страшное наказание. Хочется верить, что те, кто выносит приговоры, действительно знают, что делают. Ирина рассказывала, что одну ее напарницу лишили зрения на три имени. В среднем это от трехсот до четырех сот лет. Добро пожаловать в добродетели.
Восьмой этаж. Успех. Я на месте. Здесь только одна дверь. Чем-то напоминает технический выход на крышу. Высохшая краска подчеркивает историческую важность здания, в котором находится наш офис. Перед смертью не надышаться, на пьянке не напиться. Выдохнул.
Тук-тук… Не найдется минутка поговорить о Боге? Нет? Тогда зайду в другой раз, а эти бумажечки я вам на стульчике аккуратно оставлю…
Не открывают…
Финская водка хороша, да выветривается быстро…
Стою пять минут. Быть понастырнее тоже не хочется…
Финская водка на рисовой основе. Ребята делами занимаются. Качественный производитель. Прям вижу, как правильный финн из кадки разливает ее по прозрачным бутылкам и клеит синюю этикетку…
Может, тетенька в платке тоже настырничала? Теперь будет ходить без глаз…
Ну, все, хватит Кораблев! Все, так или иначе, закончится, а внизу при любом исходе остается «Мастер Вин»!..
Зашел.
Шумит китайский вентилятор. В нескольких шагах от меня большой лакированный стол. По бокам два стула из коричневой кожи. Кажется, из Польши. На столе серебряный глобус, несколько шариковых ручек, две лампы, четыре рамки с фотографиями, пепельница с окурками и аккуратной стопкой сложенные отчеты. С другой стороны стола кресло, над которым висит огромная картина, вышитая из переливающихся ниток. Красота! На картине птица, похожая на тетерева с человеческой головой. Это старец в этнической шапке, напоминающей капюшон. Одно крыло вытянуто вверх. Крыло пронзает блестящая стрела. Другим крылом птица старается прикрыть голову старца с белой бородой. И, забыл добавить… увлекся картиной… самое главное: здесь никого нет!
Инструкции «что делать в такой ситуации», тоже нет.
Не могу подобрать слова. Да что там: сам себе не верю.
Без паники. Сейчас я просто положу отчет. Ведь мне его нужно сдать? Правильно. Вот я и сдал. Никого нет? Кроме Кораблева есть дела поважнее. Это точно.
Да и дело то детское. Северная Африка и Южная Корея. Я не думал, что за это наверх могут вызвать. Говорил же Ирине, что зря она кипиш наводит. Четверть века назад немцы наломали дров и посерьезнее. А французы? Вообще не прикрывались! Долбанные строители лучшего мира. Только двести лет прошло, а все молчат, словно ничего не было. Стыдно товарищи, а себя оправдать каждый повод найдет…
Ну, просто как в том анекдоте: приезжает Филипп Игнатьевич на завод, а завода нет…. Положил отчет сверху стопки… Это же какой случай. Ездил 25 лет, с душой отдавался работе без остатка… Разворачиваюсь… Выходил Филипп Игнатьевич на смену всегда гордо и добросовестно… Ухожу… Но в один обычный вторник завод исчез…
Как ты можешь писать о том, чего не видел, не ощущал и не пропускал через себя? Как ты можешь поверить в то, чего никогда не чувствовал, что закидывал сарказмом, прячась за ширмой цинизма и высокомерия? То, что всегда обходил стороной? В литературе такой метод называют отождествлением, когда писатель испытывает на себе все происходящее с героем. Это честно, хоть и не всегда разумно. Одержимость.
А теперь давайте спроецируем все это на мою работу. В данном случае выходит наоборот. Безответственный циник и ханжа несет сдавать отчет о своем проступке. По пути натыкается на двух «богохульных» охранников. И никого не застает на месте! Расклад туманный.
Только что же это за червяк внутри? Что за ощущение «развода»? Кого охраняли богохульники? Почему Ирина пошла на принцип и настояла на том, чтобы в этот раз я самостоятельно довел дело до конца? Почему именно сейчас? Никогда и никому не было дела до Кораблева, и вот он уже в центре событий! Конечно, пока еще рано об этом рассуждать, но что-то мне подсказывает – скоро разлетится волна, которая никого не оставит в стороне.
Это всего лишь мысли.
Я не заметил, как дошел до офиса.
— Ну, как? Что-то ты быстро. — Ирина даже не оторвала взгляд от рябящего монитора.
— Там никого нет. — Это самая серьезная интонация, которую можно услышать от меня в этом кабинете.
— Очень смешно! Я серьезно Олег, у меня нет на это времени. Ты сам прекрасно знаешь, как я зашиваюсь…
— Я не шучу. Там, правда, никого не было. Я оставил отчет у них. И сразу спустился сюда… Ничего не понимаю.
— У кого «у них»? Почему ты тогда решил, что «их» много? Кто тебе рассказал?
От ее резкого тона захотелось провалиться сквозь землю. В горле ком. Словно провинившийся ребенок. Ирина это умеет. Она этого и добивается!.. Включи мужика тряпка! Покажи им кто ты такой!
Она так и не подняла глаза. За пару секунд я оказался в ледяной пещере Нечаевой… Надо запомнить шутку. Это не «охранные анекдоты» за триста. Вот, так-то лучше!
— Никто мне ничего не рассказывал. Успокойся. Я все сделал, как ты сказала. «Сдай отчет!» Я сдал.
— Ладно, проехали, я сама разберусь. Когда шел, никого не встречал?
— Женщина попалась. Без глаз. Живодеры, блин! — Я непроизвольно сморщился. Ее лицо врезалось в память. — Ну, и два охранника. Один седой, вроде из «наших», точно не могу сказать. Но я зуб даю, раньше его здесь видел. Второго не знаю.
— Какие еще охранники?!
А вот это уже интересно! Глаза Ирины сверлили меня внимательно и изумленно. Я был уверен, что она испугалась!
— Кого они, по-твоему, охраняют, Олег?! Ты головой своей думаешь, нет? Ты что говоришь?
— А нет инструкции, что делать в его отсутствие? – Не смог удержаться. Что поделать, такая натура. Я же рассказывал, что здесь многих непонятно зачем держат.
Понеслась звезда по кочкам!.. Сейчас мы узнаем про Ирину все. Когда она родилась и при каких обстоятельствах. Языческий период человеческой многогранности. Как надоели ей алкоголики и самоубийцы, а больше всех них — мои тупые выходки. Также в программе намечается краткий обзор «четырех поколений сектантской раздробленности». Бесконечная должность Ирины с еечетвертым именем, которая по силам только ей. Мы узнаем, как правильно нужно расчленять обидчиков и существ, не способных приносить пользу для горящих проектов. Зацепим «кораблевское сердабольство» и, конечно же, его восьмое «красное» имя. «Бедный» священный Коран! Достанется и ему. Сейчас мы подробно разберем, где находится территориальное месторасположение «раковой зимовки» и «Кудыкиной горы». Ну, а после, когда все закончится, я услышу долгожданное напутствие:
— Иди, Кораблев, работай!
Итак, Олег Кораблев, тридцать лет… извините сто двадцать четыре года, событийщик. Поехали дальше…
Хочется курить. Совесть чиста, голова пуста, как у финна на Юханнус… простите-простите, то есть на Иванов день. А что финны? Финны знают свое дело. Моя голова напоминает свалку бесчисленных религиозных праздников. Финны шепотом твердят Кораблеву в ухо: «Займи и выпей». Поводов достаточно.
Выпил. Не заслужил, а заработал. Хотел бы по-настоящему оправдать свой «алкоголизм», стал бы рок-звездой или «православным священником» — на выбор.
Уже стою в курилке.
— Не угостишь сигаретой? – раздается из-за спины.
Небрежно тяну руку в карман. Давать сигарету нужно правильно. Размеренно поворачиваюсь.
На меня смотрит парень. Уже жалею, что посмотрел на него пристально. Теперь придется не отводить глаз. Видимо, это вызов средь бела дня. На разбойника он не похож – слишком яркие рыжие кудри. Вот так аргумент…
Смеюсь. Он тоже улыбается. Сейчас все улыбаются, потому что так принято. У этого улыбка своя. Вижу, что плевать ему на то, что сейчас принято. Сквозь всю свою осторожность ощущаю выражение своей восторженности. Скорее всего, это из-за внешности странного незнакомца.
— Угощу.
— Олег? – Он ухмыльнулся, пронизывая взглядом насквозь.
Я не люблю неожиданности. Сегодня их через край. Хотя, может быть, меня смутила его смешная шапка.
— Олег.
Он треплет себя за волосы и достает из кармана пиджака губную гармошку. Очень смешно. Где я уже это видел. То ли в переходе на Спортивной, то ли в прошлой жизни. «Даю двести, что он сейчас попросит сто». Вспомнилась Ирина. Она тоже умеет шутить.
— Ты был наверху?
Я не свожу с него глаз. Его кудрявые волосы из-под шапки болтаются на сквозном ветру, который врывается в раскрытое окно. Длинный пиджак прячет цепи на веревках, они не звенят. На нагрудном кармане виднеется нашивка с лысой головой с ирокезом. Полуботинки пинают клеш.
— Был.
Мне вспоминается история про одного подростка. Но это сейчас совсем не важно. Я роняю свою сигарету. Почему бы мне просто не послать его? Наверное, потому, что я хочу знать, что же будет дальше?
— И там никого нет? – Я думал, что его довольное лицо уже не сможет расплыться еще шире, но ошибся.
— Нет. — Мне хочется спрятать глаза.
— Тебе пора вниз. Ирина в опасности.
..Люди всегда будут верить. Сегодня браузеру, вчера телевизору, позавчера вообще без остатка отдавались всевышнему… Кто-то тебе под дверь наложил кучу говна, а ты это пытаешься разглядеть картинку через призму эффекта бабочки… Мы это ты!
— Да, черт возьми, кто ты такой?
…Положи руку на Библию. Мы твое вчера, сегодня и завтра!.. Бабочки и говно… Разве не повод создать филиал?.. Тук-тук. Есть свободная минутка? Посмотрите за окно. Мы уже там!
— Меня зовут Солярис.
_ _ _ _ _
