Родные мои! Те, что уехали от меня за две тысячи километров неба.
Те, что закрылись китайскими стенами черствыми.
Те, кто просто в бытовых болотах повяз, не сумевши выбраться, перерос в камыш.
Те, что — птицами вверх навсегда, поджигая обратный маршрут, искрясь.
Все вы разные:
Чистые, не любимые,
Правдивые, грязные,
Выдержанные, прекрасные,
Резкие, железные,
Алые, ватные,
Красные, погорелые,
Блестящие, черно-белые,
Родные, говорливые,
Одноразовые, немые,
Настоящие, веселые,
Разнокалиберные, душевные,
Сдержанные и те,
Что со вкусом каберне.
Все те, кому обещал.
К кому так давно хотел, и вот только сейчас написал.
То ли созрел, то ли постарел, то ли слова выбирал долго.
Проще было переплыть Волгу.
Проще было бы не заморачиваться, а я не смог.
Таки теперь пришел на порог.
Стою, смотрю — то на вас, то в пол.
Секунды тянутся. Стеснение. Я чист, открыт, ясен.
Прозрачен, робок, красен.
Стою, молчу, улыбаюсь, как и раньше.
Каюсь, шучу.
Снял слова, словно бремя.
Здесь — мое верное странное время.
* * *
Ты мне? Первый мой человек!
Ты мне? Первый и чистый свет!
Что крупицами собирал лет.
Их не перечесть никому вовек.
Ты — все зло, что меня обошло.
Ты — вся правда (души огонь).
Ты прости меня за всю боль
И за то, что мне с рук сошло.
Ты прости за грехи и радость,
Что дарил тебе атеист.
Ты прости, я им все отдал.
Для тебя лишь:
— Я — эгоист.
Шкурник
Не говори громко, будь тише.
Прилегая сварочной кромкой,
Стань защитой моей.
Не говори лакомо,
Воспринимая ломко.
Верь не только себе, но и ей.
Не говори быстро, будь проще,
Разлетелся вокруг звук гонга,
Сигнал уходящих дней,
Проведенных с тобой, в роще
Чувств, осязаемых тонко.
Не было нас вольней.
Я смотрю на тебя робко,
Занимая чужую нишу.
Друг мой, будет еще больнее.
Всем на горе виднеется сопка,
Да не хочется это слышать,
Только рядом с тобой я сильнее.
Ты одна, не моя, одинокая.
Вас таких ренегат отряд.
Ты, как птица в небе высокая…
Я напился и вроде бы рад.
Только радость мне эта с горечью
Льется в горло горячим оловом.
Вот бы в небо… Бежать не хочется.
Ни к чему сейчас эти доводы.
Мне обидно и стыдно заново
Начинать — дело в грязь закапывать.
Ты стоишь глубоко, невинно.
Нам расхлебывать, им затаптывать.
Я люблю свое время странное,
Только силы до завтра были бы.
Мне бы комнату, мне бы ванную…
Мне бы голову не разбили бы.
Их слова, словно биты битые,
А сердца, словно розы алые.
Проволокой мечты овитые
Колкой, ржавой. Надежды вялые
Меня душат с утра до вечера.
Ну, а после — все по накатанной.
Приходил я к тебе давеча,
Да ушел дорогой обратной.
Вроде сталь в кулаке,
Как изюм в голове,
Сохнет вкусно и лучше становится.
Чем древнее вино,
Тем вкуснее оно,
Только уксус не благородится.
Яблочный сок
Мама, ты словно яблоко.
Домашний сок.
Я разбавлю тебя водой,
Когда одинок.
Я звоню, словно ветер в степи,
Сухой.
Я звоню очень редко, прости —
Глухой.
Трехлитровая банка кислинки,
Добра.
Я разбавлю тебя водой.
Ты права:
Я давно позабыл себя и всех.
Я хотел до конца, ставил лишь на успех.
Банка с яблочным соком стоит на полу.
Я не знаю, зачем, и сейчас ничего не пойму.
Эта банка в углу,
Я разбавить ее боюсь.
Я не знаю, как быть:
Вдруг опять отравлюсь.
Словно я возвращаюсь в свои шесть лет,
Там, где ты для меня, как парад планет.
Концентрация — это обман, как и соль.
Даже яблочный сок причиняет боль.
Ветер снова гуляет в степи. Постой!
Я опять разбавляю тебя водой.
Я ведь тоже однажды маленьким был.
Мечтал.
Мой корабль давно уплыл,
Пропал.
Только звон в голове до сих пор
Гудит.
Капитана того корабля
Разбуди.
Я пускаю его в воздух и в лужи,
Ведь я герой.
Мне всего 10 лет,
Я всегда с тобой.
Капитан мне кричит:
«Не забудь штурвал!»…
Про бумажный корабль
Никто не знал.
До «сегодня-сейчас» я его
Хранил.
Было плохо, когда других
Хоронил.
Он бумажный, но смелый,
Мой капитан.
Он всегда помогал мне…
Тебе отдам.
Хрустят под ногами листья.
Холодный ветер ласкает лицо.
Пора бы остановиться.
Эту правду не скажет никто.
Одиночество и тошнота.
Время — холод, жрет изнутри.
Посмотри на меня в отражении витрин,
А потом ощути, что внутри.
Как барыга берет свой оброк,
Как рыбак рвет язык судака,
Ты ушла, как сквозь пальцы песок.
Ты ушла далеко, в никуда.
Я хочу здесь остаться один.
Я, как воин, иду до конца.
Ты бросаешь меня, ты бросаешь в огонь.
Ты играешь — я в поте лица…
Только знай: я уйду и вернусь,
Конверсируя желчь в кислоту.
Я не буду другим, я останусь таким.
Я и есть — твой тот самый плохой.
(Авторы: Сергей Ефремов, Артур Набиуллин)
Даже если ты ватная палка,
Даже если тебя мне не жалко,
Даже если с тобой я лишь под окном твоим —
Все равно будешь лучшая. Ты со мной, а не с ним.
Даже если наши дети заоблачные
Бросают факелы, как сигнал.
Я останусь стоять, где сказала ты:
Пусть кричат, что вандал.
Мне без разницы на все мнения,
Я другим рожден поколением.
Там, где правда, есть ложь.
Где любовь горит, там и нож.
И я верю всем этим людям.
В порывах к бессмертию
Я готов: пусть меня забудут.
Буду спичкой,
Огнем,
Долголетием.
Нацарапаны строки о красоте и любви.
Нацарапаны строки, только пальцы в крови.
Только больше нет смысла, только гаснет мечта
В бесполезности мыслей без руки и плеча.
Нацарапаны строки — кричи не кричи.
Того, кто был полубогом, заковали врачи.
Тот, кто был выше всех, превращается в грязь,
А у сердца пригрелась очевидная мразь.
Нацарапаны строки, шьется злой приговор.
Слезы льет невиновный, улыбается вор.
Сука точит оскал и грызет свою кость.
Я искал здесь любовь, но нашел только злость.
Я ходил сапогами по осени,
Под окном твоим сверкал проседью.
Я отчаянный без сомнения.
Не нужны мне чужие мнения.
Только так и не бросил курить…
И громил врагов страхами жуткими,
Заливая боль проститутками.
Лицемер, опускался на дно.
Снова злобный дом и окно.
Только так и не бросил пить…
Я кормил тебя обещаниями,
Говорил тебе, что нечаянно.
Клялся кровью в последний раз.
Только в сердце огонь погас.
И теперь на распутье гордо
Пожирает меня этот город.
Мне не страшен весь этот крах.
Страшно, что мне не страшен страх.
Пишу тебе чудеса,
Смеюсь. Ты считаешь строчки.
Самоед доедает ухо…
Зато честно и непорочно.
Пишу тебе все, что есть:
Не хочу, чтоб внутри осталось.
Мне так хочется тебе спеть,
Только давит весь быт и усталость.
Напишу тебе про любовь.
Сводит нерв натяжением трака.
Не тушуйся: переживем.
Заживет все, как на собаке.
Я пишу тебе чудеса.
Все растопится, словно сало.
Даже самая злая оса
Забирает с собой свое жало.
