Ей снились дельфины.
Дельфины на городских улицах.
Асфальт пустынных тротуаров и шоссе обратился в кристально голубую водную гладь, над которой ввысь взмывали легкие дельфиньи тела, рассекая сгущающуюся темноту. Казалось, город скорбит: плачет крупным дождем, нервничает, остервенело обрывая с деревьев листву порывами ветра. Тревожные алые отсветы на стенах зданий казались болезненными кровавыми ранами.
Необъяснимая тоска сжимала ее сердце. Но грусть прогоняли прочь дельфины. С ними ей было не страшно.
А потом дождь кончился. Видимо, кто-то перестал грустить.
Она запрокинула голову, отчаянно пытаясь найти просвет в пелене черных туч — и поняла, что просыпается. Только отголоски незнакомой мелодии и обрывки слов тянулись за ней вслед — из сна в реальность…
Кэт распахнула глаза и сразу же увидела солнечных зайчиков на потолке. Свет, который она искала во сне, был здесь, в ее залитой солнцем комнате. Приснившаяся тоска стремительно таяла в сиянии дня. А вот слова оставались. Девушка стремительно соскочила с постели и метнулась к письменному столу, где неуловимого вдохновения терпеливо дожидались блокнот и ручка.
Быстрой, легкой рукой Кэт набросала обрывистые строчки — все, что успела запомнить. Бесхитростные строчки сплетались с отголосками мягкой, минорной мелодии и обретали необъяснимую проникновенность. Слова звучали в памяти едва слышным сокровенным, мистическим шепотом. А клавишные аккорды рассыпались капелью, были чуткими, как осторожные шаги на цыпочках по струне, натянутой над бездной… Видимо, скоро родится новая песня.
— Хорошо бы, а то я давно ничего нового не писала, — в предвкушении улыбнулась Кэт и уже без спешки сладко потянулась, сбрасывая с себя остатки сонной неги.
Что может быть лучше погожего выходного дня? Только погожий выходной день, в котором тебя ждет несколько приятных встреч с дорогими сердцу людьми. Правда, мысль о предстоящем нелегком разговоре с друзьями несколько омрачило радость Кэт. Поэтому, вместо того, чтобы плестись в ванную, сшибая дверные косяки, она сначала подошла к окну, пытаясь отвлечься от тревог и полюбоваться первым днем осени.
Улицы в это время уже напоминали муравейник. Сосредоточенные прохожие торопились по своим делам так рьяно, как будто наступил последний день их суетной жизни. По крайней мере, так казалось с высоты шестого этажа. А солнце щедро разливало по городу свое лучистое золото — необыкновенно яркое, никем по достоинству неоцененное. Кэт протянула к нему руки и ощутила ласковое тепло на своем сонном теле.
— Глупые, глупые люди, — с улыбкой пробормотала девушка. – Как можно не замечать таких простых радостей? — Она поежилась от приятных мурашек, пробежавших по коже, и сказала самой себе: — Ладно, с солнечные ванны будем считать оконченными.
Контрастный душ, торопливый завтрак на скорую руку, недопитая и до половины чашка кофе — и вот Кэт уже расположилась на пороге распахнутого балкона с гитарой в руках. Это был старый и совершенно разбитый инструмент, переживший не одну «войну» с местной великовозрастной шпаной. Но за все это время гитара стала такой родной, что ее не могла заменить никакая новая, даже самая навороченная модель.
Перебирая чуткими пальцами струны, Кэт пыталась вспомнить приснившуюся ей музыку. Раз за разом она пропевала утренние, наспех записанные строчки на разные лады, пока не вспомнила ту самую мелодию из сновидения. Тогда рядом со словами в блокноте появились аккорды, а Кэт еще заметнее воодушевилась. Значит, скорее всего, на концерте в следующие выходные уже можно будет представить слушателям новое творение. Когда есть музыка и начало текста, дописать еще пару куплетов не составит труда…
Вдруг на кухне загремела посуда. Кэт оторвалась от своих раздумий и вскочила на ноги.
— О, черт, Шкет! – крикнула она, побежав на грохот. — Ты, маленький засранец! И чего тебе не живется спокойно в этой квартире? – продолжала девушка грозным голосом. — Если тебе здесь тесно или скучно, меня не затруднит открыть тебе дверь на улицу!
Котенок поспешно спрятался под мойку. Его стараниями посуда была разбросана по всему полу, пара тарелок и чашек разбились.
— И как ты, такой мелкий хулиган, смог опрокинуть посудницу? Что ты на ней потерял? — ворчливо продолжала хозяйка пушистого шалопая, собирая по всей кухни осколки. Но увидев, как виновато глядит питомец из своего укрытия, не смогла сдержать улыбки и смилостивилась: — Стыдно? Давай выползай, бестолочь!
Возможно, котенку все же пришлось бы выслушать нравоучительные наставления, но Кэт отвлек телефонный звонок.
— Привет, подруга, – прозвучал в трубке голос, в котором можно было уловить виноватые нотки.
«И после всего, что было, она еще мне звонит!» – раздраженно подумала Кэт и поздоровалась в ответ как можно более холодно.
— Слушай, ты извини меня. Я знаю, что когда лучшая подруга не хранит секреты и молотит языком, как базарная бабка, за это можно бить по лицу. Мне, честно, очень жаль. Может, забудем? Как ребенку хочется прохныкать: «Я больше не буду».
И хотя при воспоминаниях о проступке подруги в душе мгновенно проснулись обида и гнев, что-то заставило Кэт ответить согласием на предложение мира. Через пару минут беседа миролюбиво завершилась. Но не успело высветить на дисплее время разговора, телефон зажужжал снова.
— Добрый день, солнце, — произнес знакомый до дрожи голос, который она знала всего около недели. Но он уже был для нее слаще любой музыки.
— Привет, Художник! — Искренняя улыбка осветила лицо девушки.
— Я придумал маршрут нашей сегодняшней прогулки. Ты не будешь против, если она начнется вечером в парке? Там осень особенно красива, ты сможешь налюбоваться ей вдоволь. Тебе ведь нравится осень?
— Очень, — выдохнула девушка.
В принципе, он могла бы и не отвечать — Художник и так знал о ней все. Хотя скорее не знал, а удивительным образом чувствовал и понимал. Кэт иногда казалось, что он слышит абсолютно все ее мимолетные мысли и ощущает все оттенки ее эмоций, как свои собственные.
Он был очень загадочным, этот маг, который так легко приучил Кэт к чудесам. А еще он любил сюрпризы.
— Тогда до вечера, солнце, — с бесхитростной лаской произнес бархатный голос, и связь прервалась.
Ни времени встречи, ни точной локации оговорено не было, но Кэт это ничуть не смутило. Девушка просто приходила в примерно обозначенное место тогда, когда освобождалась от дел, а Художник всегда очень быстро находил ее сам. Секрет этого фокуса она никак не могла у него выведать.
Пора было собираться, ведь день обещал быть насыщенным. Кэт подошла к зеркалу и с удивлением отметила странную бледность на своем лице. Она не была похожа на болезненную тусклость, но кожа явно стала светлее. От этого родниковая голубизна глаз и медная рыжина длинных волос казались еще ярче.
«Как на фотографии с неправильно выставленным балансом белого», — усмехнулась девушка и решила не придавать своей бледности особо значения. Чувствовала она себя хорошо, поэтому причин для волнения не было.
Узкие синие джинсы, простенькая белая водолазка, практичные черные кроссовки — рок-звезды не любят пафоса. Кэт вскинула на плечо рюкзак, подмигнула своему отражению, почесала за ухом Шкета на прощание — и выпорхнула в подъезд. Но стоило ей обернуться к двери, чтобы закрыть замок, как за ее спиной раздался голос:
— Привет, Музыкант!
«Он следит за мной, что ли? — вздрогнув от этой громогласной реплики, нервно подумала девушка. — Постоянно на него натыкаюсь…».
Это был ее сосед сверху, Гарик, заядлый алкоголик. Если он когда-то и не пил, то это было очень давно и теперь уже, скорее всего, не правда. Трезвым его еще никто не видел. Сосед постоянно приставал к Кэт и даже пытался распустить руки, поэтому она по привычке сжала рюкзак покрепче и приготовилась обороняться. Торопливо закрыв дверь, девушка повернулась к незваному собеседнику и настороженно спросила:
— Чего тебе?
— Да ладно, расслабься, я завязал, — миролюбиво отозвался Гарик
Глаза Кэт наполнились удивлением, но рюкзак она держала все так же недоверчиво крепко.
— Я знаю, я был идиотом. Я хочу извиниться. Простишь? — Гарик подошел ближе и посмотрел на нее с надеждой.
«Оказывается, у него красивые глаза, — неожиданно подумала она. — И сейчас они как будто сияют искренностью». Поэтому Кэт ответила такой же искренней улыбкой:
— Ладно, забыли.
— Тебе, может, помочь в чем-нибудь? Хочешь, подвезу? – просиял Гарик. — Мне же нужно загладить свою вину.
— Нет, спасибо, сосед, мне не далеко, — покачал головой девушка и, махнув на прощание, устремилась вниз по ступеням.
«Похоже, кое-кто действительно решил стать лучше», — думала она одновременно озадаченно и обрадованно.
Толкнув подъездную дверь, Кэт оказалась на улице и сразу же торопливым шагом направилась в соседний двор. Именно там должна была ждать девушку ее рок-группа в полном составе. Местные рокеры — народ не гордый: в качестве локации для встречи их устраивала старенькая беседка на заброшенной и безлюдной детской площадке. На Кэт зрелище этого необитаемого детского городка производило гнетущее впечатление, но гитарист Эл оптимистично отмечал: «Зато никто не мешает нам общаться!»…
Кстати, вот и он. Долговязая фигура Эла неспешно вышагивала впереди своей фирменной разгильдяйской походкой. Парень глазел по сторонам и явно наслаждался каждым шагом, спрятав руки в карманы и что-то напевая себе под нос.
— О. привет, Кэт! — весело поздоровался он, когда девушка догнала его и задорно хлопнула по плечу.
— Здорово! — Кэт дружески приобняла молодого человека.
Тот взглянул на ее лицо, вдруг нахмурился и серьезно спросил:
— Ты себя нормально чувствуешь?
— Разумеется. А почему ты спрашиваешь? — растерялась Кэт.
— Просто ты какая-то бледная. Точно все в порядке? — встревожено допытывался Эл.
— Да естественно! — отмахнулась девушка и поспешила отвлечь друга от его дотошной заботы: — Лучше давай ускоряй шаг, мы же опаздываем!
— Да куда спешить-то? Без нас-то не начнут. Потому что, пока не придут автор текстов и автор музыки, этому сборищу и обсуждать-то нечего. — Эл с довольной белозубой улыбкой по-кошачьи прищурился на солнце.
— Зазнайка! — засмеялась Кэт.
Но доля правды в словах товарища была: сегодня группа собиралась по большей части из-за Эла и Кэт. Первый наконец-то разродился аранжировками к давним песням Кэт, а сама девушка посулила друзьям какие-то очень важные новости. Ну, а если говорить откровенно, этим четверым едва ли нужен был повод, чтобы встретиться: рок-квартет не мыслил себя друг без друга, поэтому собирался и по случаю, и без.
До беседки оставалось идти всего каких-нибудь пять минут, но Кэт и Эл уже не терпелось поговорить о творчестве. Это были не просто увлеченные беседы, а взаимный обмен энергиями, обоюдное вдохновение, высекание искр из горящих сердец.
— Ты говорил, что написал что-то новое: расскажи! — азартно сверкая глазами, полюбопытствовала девушка. — К каким текстам музыка? Много там? Ты ведь иной раз как начнешь сочинять, так тебя потом не остановишь — только и успевай стихи к твоей музыке строчить…
Эл с польщенным смешком рассеянно взъерошил блондинистые волосы на своей макушке:
— Да вот как раз такой случай: вдохновение на меня напало — еле отбился. Не спеши: давай дойдем до ребят, и я все расскажу, все покажу. Я что-то в программе набросал, что-то просто на гитаре на диктофон наиграл. Может, к грядущему концерту какую-нибудь из новинок успеем разобрать… А у тебя как с творчеством?
— О, представляешь, сегодня мне приснилась песня! — воодушевленно поделилась Кэт: —Странная, но проникновенная такая… Надеюсь, к концу недели я добью этот хит.
— Круто! Но ты не спеши, твори с толком и удовольствием. Даже если не успеешь, я там еще старые вещи доделал, на «Нет войне», так что программа есть. Три новые песни на сольную программу, наверное, хватит: «Свобода», «Черновик» и «Время вспять».
— Чудесно! — обрадовалась Кэт и с ноткой шутливой лести добавила: — Ты, как всегда, лучше всех!
— Да ладно тебе… — с улыбкой отмахнулся Эл, но по отведенному в сторону взгляду было очевидно, что ему приятна похвала.
Басист Эрик и барабанщик по прозвищу Большой были уже на месте и тоже что-то увлечено обсуждали. При виде приближающихся друзей они так радостно просияли, что Кэт стало совестно за те новости, которые она принесла. Сейчас эти радостные улыбки мгновенно увянут…
— Ребята, в общем, чтобы не откладывать в долгий ящик… — начала она, привычно вспорхнув на один из парапетов, которыми была обнесена беседка. Друзья с внимательной настороженностью уставились на подругу, а она старательно прятала глаза, словно стыдясь приготовленных слов. — В общем, если очень коротко: мое резюме попало к руководителю одной крупной компании, и меня приглашают на работу. Там такой карьерный рост, о котором я и мечтать не могла, когда окончила институт!
— О, так это же здорово! Поздравляем! — наперебой загалдели друзья. — А чего тогда такая грустная?
Кэт поджала дрогнувшие губы и заставила себя произнести главные слова ровным, бесстрастным голосом:
— Чтобы работать там, придется перебраться в другой город.
— Как «перебраться»? Насовсем? — опешил Эл.
Кэт обреченно кивнула, не в силах поднять глаза на испуганно уставившихся на нее товарищей.
— А как же мы? — по-детски простодушно и опечалено протянул Большой. — Как же наша группа?
Кэт глубоко вздохнула, собрала всю волю в кулак и отважно улыбнулась, наконец-то прямо посмотрев на свою команду. Старательно изобразила бодрую беспечность и воодушевленно произнесла:
— Да ладно вам, парни! Группа без меня не развалится: найдете другую вокалистку. Новые песни я вам по электронке присылать буду, Эл будет к ним музыку сочинять. Так и продолжим творчеством вместе заниматься. Не на другую планету же я улетаю, честное слово! Будем созваниваться, ездить друг к другу в гости…
— Хорошая попытка, — с грустной иронией улыбнулся проницательный Эрик, ласково взглянув в предательски увлажнившиеся глаза Кэт. — Ты же понимаешь, что если ты будешь там работать, времени ни на песни, ни на нас у тебя не останется. Время, помноженное на расстояние, рвет нити между людьми. Порвет и наши.
Кэт сразу поникла и насупилась, признавая свое поражение. Эрик подошел к ней ближе и бережно обнял, ободряюще взъерошив волосы:
— Не грусти. И не вздумай поддаваться на наше нытье, Кэт. Это твоя жизнь, твой путь. Если ты решила идти им, будь уверена. Не стоит упускать такие блестящие возможности, жизнь не так уж часто балует нас ими. Значит, время музыки прошло, настало время покорения профессиональных вершин. — С этими словами Эрик пристально посмотрел в ее глаза и спросил: — Ты ведь хочешь этого? По-настоящему хочешь?
Девушка уже набрала воздух в легкие, чтобы уверенно ответить «Да», но что-то мешало. То ли ком в горле, то ли новая, приснившаяся музыка, так неотступно навязчиво, так заманчиво звучащая в ее голове.
— Я… в общем, я… пока окончательно еще ничего не решила, — выдавила из себя Кэт после непродолжительного молчания и поспешно отвернулась от пытливых глаз друга. — У меня неделя на размышление. Но, пока время есть, вы на всякий случай поищите новую вокалистку, ладно? Чтобы потом, когда я решусь уехать, группа продолжила работать. У нас как-никак вот-вот новый альбом выйдет, и вообще после грядущего сольника новая жизнь начнется!
Последние слова прозвучали из уст Кэт уже вполне жизнеутверждающе. Парни ухватились за них, как за спасательный круг при кораблекрушении:
— Да, давайте лучше пока о концерте будем думать. А о всяких переездах — потом. — Предложение Эла прозвучало скорее как просьба. — Я ж вам тут новую музыку принес…
— Вот, это дело! — обрадовался Большой. — Давай, показывай — порази нас в самое сердце!
— Раз такое дело, я о репетиции на завтра договорюсь, — вставил свое слово Эрик. — Постараемся успеть новые вещи разобрать за оставшееся до концерта время.
И пустынная детская площадка наполнилась музыкой и оживленными голосами друзей, бросившихся в обсуждение концерта с головой.
Эти долгие беседы могли бы быть бесконечными. Но сгущающиеся вечерние сумерки напоминали о том, что для Кэт пришло время отправляться в парк. Она тепло попрощалась со всеми и направилась на остановку. Автобус не пришлось ждать долго — подоспел, словно ко времени. Через пять минут девушка уже сидела в маршрутке и наблюдала, как за окном тянется улица.
Осень — пожалуй, она была единственным из естественного, что Кэт считала загадочно красивым. Все происходящее в это время года всегда независимо ни от чего. Вроде бы, оно кажется простым и светлым, но, если задуматься, у простоты и света не видно начала и конца. Что-то умирает, рождая нечто новое, радующее душу, заполняющее ее теплом.
На парковых деревьях еще осталась зеленая листва, но желтые пятна размазались еще больше, и теперь взгляд к ним притягивало сильнее. Казалось, отвести его невозможно…
— Здравствуй, солнце. — Художник появился рядом, словно из ниоткуда. А может быть, Кэт просто так глубоко задумалась и не заметила, как он подошел.
Теперь Кэт любовалась не осенью, а им — без смущения, открыто и очарованно. У Художника была внешность типичного романтика или доброго волшебника из детской книжки, настолько безупречно правильными были тонкие черты его лица. Глаза его меняли цвет, но неизменным было одно — они лучились мягким теплом из-под длинных черных ресниц. В уголках изысканно очерченных губ таилась загадочная улыбка. Каштановые пряди густых шелковистых волос спадали на плечи ровными, спокойными волнами… И ему очень шла эта осень.
— Привет, — прошептала девушка, прижавшись к его серому плащу.
— Выглядишь мечтательно, — заметил Художник, бережно обнимая ее в ответ. — Сегодня здесь очень красиво. Ты согласна?
— Да, очень! — Глаза Кэт искрились беззаботным счастьем. — Скажи, как ты угадываешь время? Ты же не знал, во сколько я приду сюда. Ты вообще никогда не уточняешь время.
— Может быть, это оттого, что я знаю, из чего оно состоит, — улыбнувшись, ответил он.
— Художник, ты все время говоришь загадками! — с шутливым упреком воскликнула девушка, но молодой человек оставил его без ответа.
— Сегодняшний день наверняка показался тебе странным. – Произнес он, и в его голосе не было вопросительных интонаций.
Кэт ничуть не удивилась: Художник всегда знал все не только о времени — он мог прочесть мысли любого человека, если ему было это нужно. Однако девушка не испытывала ни малейшего страха перед ним.
— Такое чувство, что под мир прогибаться больше не нужно. Он сам прогнется, если ты этого захочешь, — подтвердила она.
— Верно, но лишь отчасти. — Художник преподнес ей очередную загадку, но не оставил времени на размышления. — Пойдем, мне нужно кое-что показать тебе.
Кэт не знала, кем был Художник на самом деле, но чувствовала, что у него, как и у нее, не было прошлого. Оно словно стиралось, не успевая за временем. Может быть, именно поэтому она, сама того не осознавая, жила лишь сегодняшним днем, а иногда просто от встречи до встречи с ним. Многим людям такие отношения показались бы странными, потому что в них не было стандартов. В них были только чувства и много того, что никому, кроме них, понять не суждено.
Художник привел Кэт крышу одной из городских высоток. Город, несмотря на позднее время, не хотел засыпать. В нем продолжалась жизнь: внизу бегали маленькие машинки и еле-еле двигались совсем крохотные люди.
— Сейчас будет какое-нибудь чудо? — с предвкушением спросила Кэт и попыталась поймать взгляд сосредоточенно серьезного Художника. Мимолетно отметила, что его глаза, бывшие вечером голубыми, сейчас стали темно-фиолетовыми.
— Подожди, солнце, сейчас ты все увидишь сама.
Он поднял голову и пристально смотрел на небо, которое было непроглядно черным. Через минуту Кэт ощутила, как капля воды упала сверху и скользнула вниз по ее щеке. Прошло еще несколько секунд – капли стали чаще. Наконец пошел дождь — чистый, наполненный осенней свежестью. Его капли не были пропитаны кислотностью дымящих заводов и не били, как сталь. Они несли в себе отражения звездных огоньков и ласково гладили лицо. Настоящий осенний дождь нес в себе глоток жизни.
— Теперь смотри внимательно, — сказал Художник, подняв руку и сделав движение, словно хотел погладить небо.
Отзываясь на это, небосвод стал переливаться темно-синим цветом. Художник повернул ладонь к дождю, и небо стало отдавать голубым оттенком, сквозь который пробивался фиолетовый. Происходящее в небе напоминало салют, только вместо искрящихся огней в разные стороны разлетались цвета, по очереди заменяя друг друга, сталкиваясь и переливаясь.
Кэт увидела, как люди внизу остановились и потянули руки вверх. Машины внизу встали, движение прекратилось. Сотни рук жадно тянулись к живительному дождю и живописному, необъяснимому для них «северному сиянию» над городом. Художник поднял вверх вторую руку, взяв в ладони небесные гаммы цветов, и словно обрушил вниз, к протянутым вверх рукам.
— Я вернул им то, что они просили, – пояснил Художник. — Я вернул им эмоции. Светлые эмоции.
— Потрясающе! — выдохнула Кэт, зачарованно наблюдая за оживленной толпой.
Казалось, там, внизу люди только что избежали какой-то катастрофы. Они рассеянно переглядывались и не торопились расходиться, словно и вовсе забыли, куда и зачем шли. Словно вспомнили нечто гораздо более важное. Кто-то оживленно жестикулировал, кто-то даже обнимался.
— Я бы многое отдала, чтобы тоже уметь вот так… — мечтательно протянула Кэт, любуясь этим восторженным замешательством.
— Как — «так»? — лукаво уточнил Художник.
— Чтобы, как ты, уметь делать людей счастливее.
— Ты уже умеешь, — произнес юноша и с этими словами поцеловал Кэт в губы, будто пресекая дальнейшие расспросы.
И чувства девушки вспыхнули еще одним искристым фейерверком, подобным только что увиденному небесному сиянию. Там, внизу люди уже разошлись, машинки возобновили свой бег, отдавая мокрому асфальту свет своих фар. Но для двух влюбленных чудо все еще продолжалось…
… — Чуть не забыл!
Они неторопливо шли вдоль ночной улицы, в мокром асфальте которой разливался желтый свет фонарей.
— Я прочитал твои тексты.
Художник достал из внутреннего кармана плаща свернутую в трубочку тетрадь и протянул Кэт.
— Ну, и что скажешь? — спросила она с осторожным любопытством. — Только честно.
— Хорошие песни. Особенно понравилась строчка: «… по горло в крови, но ищем свободу». Сильно сказано, внушительно.
— Как есть, так и написала, — смущенно буркнула Кэт, еще не до конца веря, что это не ирония, а искренняя похвала.
— Люди большую часть жизни борются за свою свободу, проливая кровь, — продолжал Художник вполне серьезно. — Они даже не задумываются о том, что большинство их бед именно из-за этого. Они сами еще не знают, что если получат долгожданную жизнь без ограничений, многие из них этого не перенесут. Это будет, грубо говоря, самоубийство.
Кэт шла молча и ловила каждое произнесенное им слово. А потом надолго задумалась над речью Художника, пока он не отвлек ее от размышлений вопросом:
— А что у вас с концертом?
— Скоро будем готовы. — Кэт тряхнула головой, разгоняя свою задумчивость. — Нам вообще много времени на подготовку не требуется. Как обычно, пару дней будет достаточно. Мне сегодня еще и новая песня приснилась! Когда я ее допишу, будет круто… Признайся-ка, это не ты наворожил на меня этот сон?
— Нет. Твое творчество — это твое творчество. Я не стал бы в него вмешиваться, даже если бы мог, — категорично покачал головой Художник и тут же попросил: — Споешь мне свой новый хит из сна?
— Нет, сейчас не буду, он еще не готов, — качнула головой Кэт и лукаво добавила: — Пусть будет в нашем концерте для тебя хоть какая-то интрига, а то ты уже весь репертуар «Веги» наизусть знаешь, тебе будет не интересно.
— Занятное у вас название все-таки. Почему «Vega»? Что оно означает? — Художник закурил сигарету и с искренним интересом посмотрел на девушку.
— Длинная история… — замялась Кэт, но его заинтересованность льстила, и девушка все же решила рассказать: — Короче, давным-давно жила на свете девочка, душа которой была чиста как гремучий родник, а мысли светлы как белый жемчуг. Девочку звали Вега. Там, где она ступала, вырастали цветы. Ее имя переводится с древнего языка как «белый ангел». Люди тянулись за своим ангелом, потому что вместе с ним в их жизнь приходила гармония и умиротворение. Но однажды люди проснулись, а ангел бесследно исчез и до сих пор не возвращался.
— Как грустно, — после некоторого молчания тихо изрек Художник.
Его тихий вздох шелестом ветра пробежал по листве. И две фигуры пропали в коридорах ночных улиц.
_ _ _ _ _
