НА ПРЕДЕЛЕ
Дай мне отсюда выйти —
Дальше закономерных событий,
Дальше снов глубины нирваны,
Дальше вечности и обмана.
Я увидел слепыми глазами
Списки с цифрами и именами,
Я увидел в них наши души…
Дай мне выйти, мне очень нужно.
Разбей города, убей города,
Сожги города, сожми.
Разбей города, убей города,
И все равно не уйдешь никуда.
Все равно не уйдешь никогда.
А здесь так весело сносит крышу
У тех, кто все еще дышит.
А тот, кто уже задохнулся,
Он привык и давно отвернулся.
Но пришел непонятный спаситель,
Рассказав про другую обитель.
Показав все ножи и воронки,
Не спеша отошел в сторонку.
Дай мне отсюда руку,
И я выведу нас по звукам
За пределы больных фантазий,
Дальше серых однообразий.
И катись оно все до черта
По подъездам, стихам и аккордам.
Да катись оно все без оглядки,
За собой собирая остатки.
БЕЖИМ ИЗ ПСИХБОЛЬНИЦ
Мы все сидим в плену своих логических систем,
И ждем всегда того, кто двинет нам по фазе.
Он сам хотел быть первым здесь сред проводов и клемм,
Он выпустил обойму в нас — но все равно промазал.
За ним бежали по пятам все жители больниц.
Они бежали до конца, но кто-то их повесил.
Они болтались на столбах, стирая серость лиц
И раскидали сердца стук законами инверсий.
Пока еще не кончен срок, бежим из психбольниц,
Пока ты все еще мила, а я еще опасен.
Пока нас не закрыли под решетками границ,
Мы разнесем с тобой весь мир из тех, кто не согласен.
Бежим из психбольниц!
Сегодня этой ночью кто-то сильно поседел,
Он вдруг увидел и услышал, как приходит срок.
К нему приперся на порог какой-то добродел
И рассказал, сведя все в ноль, про пальцы и курок.
Устав от чокнутых идей и ложных отрицаний,
Он пролетел вниз битой птицей за моим окном.
Вдруг оказался без штанов учитель созерцаний
И расплескал святой воды с октановым числом.
Пока еще не кончен срок, бежим из психбольниц,
Пока ты все еще мила, а я еще опасен.
Пока нас не закрыли под решетками границ,
Мы разнесем с тобой весь мир из тех, кто не согласен.
Бежим из психбольниц!
ПРИНЦИП МЯУКАЮЩЕЙ КОШКИ
Давай снесем весь город разом,
Весь мир накроем медным тазом.
Еще немного — и они нас свяжут,
Расстреляют, выкинут, замажут.
И на бумаге доктора напишут:
Мы больны, и нам срывает крышу.
Давай здесь спалим все в один момент.
Вся жизнь летит коробкой кинолент.
Давай вернемся от обид,
За нами мир летит, крича навзрыд.
За нами время лезет с массой тел,
Где каждый видел то, чего хотел.
Давай раскроемся от глаз,
Давай так ярко и в последний раз.
В кровавых красках, впитанных слезой
Расправим крылья в небо над собой.
Они бросали черные слова,
От них в обрыв летела голова,
От них в груди кричали голоса —
Ножом по горлу, пылью на глаза.
Давай освободимся от оков,
К чертям пустых бумажных докторов,
К чертям коробки мыльных кинолент,
Иначе душу разорвет в момент.
ГЕРОИ
Был герой по-геройски обманут,
Как все. Не слушался маму,
Как все. Делал дельное дело,
Доводя все вокруг до предела.
Он хотел прочитать эти сказки
И на утро сломал себе глазки.
Вдруг увидев во тьме свое солнце,
Он от радости прыгнул в оконце.
Он не верил, что все это правда,
Он не верил, что все это ложно.
Он искал между граней стакана,
Что тут можно, а что невозможно.
Он верил, что все это важно,
Он верил, что все это сложно.
Он искал где-то в гранях стакана,
Что тут можно, а что невозможно.
Здесь кто-то до смерти замучил
Всех оставшихся чучел-мяучил.
А потом — зачем и откуда? —
Взял и выжег последнее чудо.
Расплескав кислотой по лицам,
Он проверил, что явь, а что — снится.
А когда оказался с ответом,
Взял и вышиб мозги пистолетом.
Расскажи мне! Что все это снится:
Эти лица в резиновых лицах,
Эти люди, что знают и верят
С потолка и веревкой на шее,
Эти песни с волшебным секретом
На груди сумасшедших поэтов,
Долгожданная радость героев
И ответов следы на обоях.
Он не верил, что все это правда,
Он не верил, что все это ложно.
Он искал между граней стакана,
Что тут можно, а что невозможно.
Он верил, что все это важно,
Он верил, что все это сложно.
Он искал где-то в гранях стакана,
Что тут можно, а что невозможно.
НА РАБОТУ
Я не пойду на работу.
Ты не пойдешь на работу.
Никто не будет учиться,
И ничего не случится —
Знаю. Я
Молод и зол,
Я весел и смел.
Я супергерой и ты тоже.
Ты — мой рок-н-ролл:
Медленно-медленно,
Дрожью по коже.
Бегут усталые люди, да.
Но мы с тобою не будем — два.
Мы будем громко смеяться — опять
Да здравствуют наши двадцать!
Знаю: я
Молод и зол,
Я весел и смел.
Я супергерой и ты тоже.
Ты — мой рок-н-ролл:
Медленно-медленно,
Дрожью по коже.
ПТИЧЬЕ МОЛОКО
Искрятся на солнце в глазах твоих сладости.
Ты разбросала по небу все слабости,
Как птичье молоко.
Затертые джинсы и дни, словно фантики,
Карманы с секретом, сигналы лунатиков,
Лиловое стекло.
Какие-то числа, слова, с городами на лицах
Ногами раскрутится шар на страницах.
Руками взрывается в небе открытие,
Мы так высоко, что коснулись небытия,
Где птичье молоко.
Смешные картинки, пальцы и волосы.
Звенят провода искрящимся голосом…
А впрочем — все равно.
Глупые лица, страницы и лестницы
До самого неба в надежде повеситься.
Лететь в твое окно.
МАССАРАКШ
С неба каплями летели из несбывшихся желаний
Чьи-то легкие мечты и мои воспоминания.
И твои воспоминанья с неба каплями летели.
Я с закрытыми глазами. Дни сливаются в неделю.
Ты всегда любила лето. Даже если не одета,
Говорила мне про осень, а сама любила лето.
Озверевший под дождями, я остался где-то в мае.
Ну, а ты уходишь в лето, ничего опять не зная.
Но во мне остался мальчик, он не верит больше людям.
Он давно уже не мальчик, но не верит больше людям.
Ты сама не веришь им. Ты кричишь мальчишке: «Где ты?»
Он так быстро растворился, пока ты хотела лето.
С неба каплями летели,
С неба каплями летели,
С неба каплями летели…
Из прокуренных желаний…
С неба каплями летели все прокуренные ночи,
Все прокуренные дни — целый месяц, между прочим,
Падал белым с облаков, размывал асфальт. И лужи
Меня мерзко отражали, словно больше я не нужен
Никому и ни за что. Я смотрел по сторонам,
Но вокруг сплошные лужи растянулись по дворам.
Чтобы лужи мое тело больше не отображали,
Я воткнул в глаза стекло — все равно не убежали.
С неба каплями летели,
С неба каплями летели,
С неба каплями летели…
Из прокуренных желаний…
С неба каплями летели из прокуренных желаний
Раки, легкое, неделя, череда воспоминаний.
Чья-то белая горячка на асфальт упала тоже.
Чье-то раненое сердце, чем-то на твое похоже.
Кто-то взял руками сердце, но оно уже не бьется.
Положи его в карман, ведь оно уже не бьется.
А асфальт, забитый хламом, подметал усталый дворник.
Я спросил его про время. Он сказал: «Сегодня вторник».
С неба каплями летели,
С неба каплями летели,
Из несбывшихся желаний…
СКОРЕЕ
Выбило снова все пробки.
В душной бетонной коробке
Ребенок наказанный,
Ничем не обязан им.
Ответственно выполнит нормы,
Подпишет все нужные формы —
Ты только не уходи.
Смотри, что там впереди.
Расчет всех моих ситуаций —
Угроза для их популяций.
Все виды обмана теперь на ладони твоей.
Я очень боюсь потеряться.
Прошу, помоги не сломаться!
Я правда не лгу.
Подскажи, что мне делать, скорей.
На стадии новой болезни,
В бреду притворяясь полезным,
С открытыми ранами.
По горло застряли мы.
Стоять и молчать у подъезда.
Так хочется быть честным и не одноразовым.
Так просто сломали вы…
Расчет всех моих ситуаций —
Угроза для их популяций.
Все виды обмана теперь на ладони твоей.
Я очень боюсь потеряться.
Прошу, помоги не сломаться.
Я правда не лгу.
Подскажи, что мне делать, скорей!
СОЛЬ
Видеть тебя, глаза боясь закрыть.
Открыты двери, старый шкаф в ожидании моли.
Прогнили доски. Выбираю: заколачивать или забить.
Я плотник так себе, а птаха улетит на волю.
Эту шубу все равно уже давно никто не ест.
Я не помню, что ее вообще когда-нибудь носили.
Меня все устроит, правда, есть еще один протест:
Хватит раздавать советы, если вас и не просили
Соль на море, соль на ранах, соль с ботинок, соль из глаз.
Больше не драматизируем — это все в последний раз.
Бытовая перспектива растянулась, как змея:
То ли жалит, то ли тянется резинкой от трусов.
Не надо много думать, будет снова, как всегда:
Самоед закончит есть, не останется усов.
Отвергая, предлагали, создавая, разрушали.
Каждый раз две хаты с краю — ничего не нарушали.
Я давно уже не помню, как катался в масле сыр.
В бочке дегтя ложка меда не закроет старых дыр.
Мы давно уже не знаем, что нам нужно и зачем.
Здесь никто не пострадает, если не создаст проблем.
Успокой меня без крика, наставляя пистолет —
Этот метод самый лучший: я поверю, ты мне нет.
Нам давно не интересен весь расклад по доброте.
Ты чего опять не весел или больше не у дел?
Как две бочки из железа в двести литров пустоты,
Где на дне большая дырка — место слива для воды.
АБСОЛЮТНОЕ ЗЛО
Диагностирую симптомы абсолютного зла.
Такого не было в природе раньше: как ты смогла?
Я объясню тебе все. Мы переходим на «ты».
Вот так гораздо проще, поджигаем мосты.
Я доверю тебе за то, что ты — это ты
Без муляжа, фуфла, дерьма из идиотской мечты.
Я просто знаю тебя и принимаю, какой есть,
Пусть шестьдесят процентов мрази не может это съесть.
Они кричат о любви, разбавляя спирт водой,
И говорят о доброте, но получается отстой.
И мне плевать, что в этой песне несчастливый конец:
Все будет так, как будет — на хера эта лесть?
А мне нет смысла лгать, я безнадежен и зол.
Разбирайся сама, где понты, где рок-н-ролл.
Смотри, как все бегут, словно крысы с корабля.
За этот гребаный мир я не дам и рубля.
Я так устал от дерьма, все как тупое кино.
Я переигрываю роль, я это делаю назло.
Я заливаю глаза и выдыхаю серый дым.
Меня тошнит от новой моды умирать молодым.
Мне надоел дестрой и весь порядок вещей.
Я не пойму это время, оно дешевле кислых щей.
В моей руке молоток для нефильтрованных ртов.
Когда летят на пол зубы, не остается понтов.
Я так люблю это время и место.
Я верю: мы не из этого теста.
Давай откинем хлам, давай, попробуй сам.
Я понимаю тебя, даже очень.
Я верю: все не так, как ты хочешь.
Пора срывать стоп-кран, свой мир придумай сам
Ты.
ДЕТИ НА ЛАДОНИ
Знаешь, стало страшно,
Знаешь, стало больно.
Знаю: все так важно,
Я все это понял.
Опустились руки —
Раненая птица.
Затихают звуки.
Мне все это это снится.
Мне все это снится…
Может быть, забуду,
Никогда не вспомню
И уйду отсюда.
Далеко до солнца,
Где мы так любили.
С неба словно птицы,
С неба и разбились.
Верим, словно дети,
Слепо и наивно.
Бьет по лицам ветер
Больно и противно.
Расскажи мне, ветер,
Сколько еще боли?..
Кровоточит сердце.
Дети на ладони.
Небо так жестоко,
Небо, что до крови.
Раны кровоточат,
Небо сыплет солью.
Если ты все знаешь,
Если ты все слышишь,
Помоги мне, небо!
Разве ты не видишь?..
Знаешь, стало страшно,
Знаешь, стало больно.
Знаю, все так важно —
Я все это понял.
Мама, я не буду!
Мама, мне так страшно!
Кто все эти люди?
Это все не важно.
Верим, словно дети,
Слепо и наивно.
Бьет по лицам ветер
Больно и противно.
Расскажи мне, ветер,
Сколько еще боли?..
Кровоточит сердце.
Дети на ладони.
Дети на ладони…
Я все это понял.
КАЛЕНДАРИ
Все это хорошо, все это так прекрасно.
Ты не опасна, ты не опасна.
Этот смысл так неясен.
И невинна неповинная угроза,
Как гроза, без тормозов, в моих карманах.
Панорама растеклась в оконных рамах,
Где был свет. Он не горит.
Вчера была ты там, сегодня так болит.
Тебя там нет, и нет внутри.
Пусть вместе с датами сгорят календари.
Гениальные идеи, своровав у иудеев,
И отправив это в массы,
Короли сорвали кассу.
Но оставили коросту
Для наивного подростка
В паранойе изменить весь этот мир легко и просто.
Мои мысли этой ночью
Все слились в большую точку,
И она накрыла разум,
Как и ты затмила сразу.
Я не знал, что есть больнее этих старых ощущений:
Одному остаться в прошлом с мертвым другом…
На ладонях, где был свет, он не горит.
Вчера была ты там, сегодня так болит.
Тебя там нет, и нет внутри.
Пусть вместе с датами сгорят календари.
СОБАЧЬЯ
Ты слышишь? Деревья развесили ленты.
Я слышу твой запах, дрожат континенты.
В собачьих глазах отражаются звезды,
А, может быть, слезы. Собачье слезы.
На битые лапы мотать километры.
Собачье раны развеются ветром.
Ты спрятала сердце туда, где не видно.
Прости, дорогая: собаки наивны.
А я найду тебя без глаз, без рук.
По ветру мордой, псы, на сердца стук.
А я найду тебя без рук, без глаз,
Стирая лапы в кровь в последний раз.
Ты ласково манишь, следы оставляя.
Так хочется выть, так хочется лаять
На снег и дожди, на звезды и ветер.
Они заметают, чтоб я не заметил.
А время украдкой скребет по запястьям:
Так медленно вяжет, так медленно гаснет,
В собачьих глазах отражаясь ванилью.
Тепло твоих рук они не забыли.
А я найду тебя без глаз, без рук.
По ветру мордой, псы, на сердца стук.
А я найду тебя без рук, без глаз,
Стирая лапы в кровь…
В последний раз сливаются моря
В тринадцать мертвых лун. Вкус ноября.
Осенним небом все прожгло. В слезах
Собачий вой. Дрожат твои глаза.
Теперь весь мир дрожит у наших ног,
И время давит пальцем на курок.
Прости в глазах замерзшее стекло.
Собачья кровь оставила тепло.
НЕОБРАТИМОСТЬ (ВЕРЬ МНЕ)
Тишина, как песок, заложит мне уши.
Окурок в пролет — мне проще не слушать.
Холодные пальцы — зима или иней?
Царапаю ими я твое злое имя.
На стенах написано кровью: «Пожалуйста,
Дай отравиться мне чистой любовью».
Мы словно в болоте — затянуты тиной.
Тела где-то в рясе… Все необратимо.
Внутри закрываются двери.
Пожалуйста, слушай и верь и мне.
Сквозь нас утекает время
По несовпадениям мировоззрений.
Я знаю, что больно, и даже с излишком.
Мы справились с ролью убийц — даже слишком.
В клубке откровения нити раздора.
Я чувствую, мы… мы потеряемся скоро.
И в памяти вырежи с кровью и болью:
Не отпускай меня. Вяжем любовью
Просроченный вывод, в глазах отражаясь.
Мы снова калечимся, но улыбаясь.
Верь мне…
СИНЯЯ ПТИЦА
Меняются люди, меняется форма. (Как быстро меняются люди)
Внеочередная возникла реформа. (Внеочередная возникла)
Совсем не угроза, а лучше и больше. (Лучше и больше, поверь мне)
Теперь здесь нас двое, нас хватит на дольше.
Смотрите, там кто-то на небе искрится —
Синяя птица, синяя птица.
Нам снова придется взлететь и разбиться,
Синяя птица, синяя птица.
